ПАМЯТЬ

ВОСПОМИНАНИЯ

О ХАРБИНСКОМ СОБОРЕ

Характерной чертой нашего времени является возросший общественный интерес к историческим памятникам Отечества — и сохранившимся, и тем, которые — увы! — сегодня можно увидеть только на фотографиях. Один из таких не существующих уже памятников русской духовной культуры — харбинский Николаевский собор, воздвигнутый в далекой Маньчжурии строителями Китайско-Восточной железной дороги в 1899 году. Он просуществовал всего 68 лет, но был свидетелем многих исторических событий. Он стал своеобразным символом русского Харбина — города, возникшего в «полосе отчуждения» КВЖД на рубеже бурного ХХ столетия.

В 1899 году, когда Харбин только начинал строиться и назывался еще поселком Сунгари, в новой части города на возвышенном месте был заложен храм, посвященный Святителю Николаю Мирликийскому. Он был построен всего за один год. Проект его был выполнен в Петербурге, возводился он под руководством А.К. Левтеева, главного архитектора города Харбина.

Храм построен из бревен, имел в основании форму креста. Шатровый купол, звонница и верх алтаря были увенчаны главами с шашечным покрытием.

Шатровый стиль, в котором был выполнен харбинский Николаевский собор, в истории русского церковного зодчества считается глубоко национальной формой русского православного храма. После церковной реформы ХVII века сооружение шатровых церквей в России было запрещено, но в отдаленных северных районах их все же продолжали строить, несмотря на рекомендуемый и постепенно утверждавшийся «византийско-русский» стиль.

Появлялись попытки совместить шатровые традиции с официальными архитектурными канонами строительства церквей «о пяти верхах». Они были следствием прогрессивных тенденций к познанию и сохранению древнерусского зодчества. Представляется, что харбинский Николаевсий собор, построенный в отдаленном, экономически независимом крае, тоже был такой попыткой: у него был шатер и в то же время — пять глав.

Собор пользовался особой любовью русских жителей Харбина. На фоне других церквей он выделялся своей нарядностью и стройностью, деталями отделки в древнерусском стиле, шашечным покрытием главок, резьбой взлетающего в небо шатра...

Мне доводилось бывать под его сводами. При входе в него внимание привлекала медная доска с датой основания и именами строителей. Внутри — традиционно расписанный иконостас. Большая икона Святителя Николая. Сквозь витражи вверху — разноцветные лучи света. Ощущение высоты и легкости. Теплящиеся у икон лампады, мерцающие в полумраке свечи... Все здесь дышало Россией. Наверное, его пропитанные временем темные бревенчатые стены на какой-то миг отгораживали каждого входящего от житейских трудностей на чужбине. Действительно, он был как «корабль в житейском бурном море», по словам одного харбинского поэта.

Под сводами этого собора, обладавшего замечательной акустикой, звучали хоровые произведения Д. Бортнянского, П. Чеснокова, А. Гречанинова и других русских композиторов. Каждый год в октябре здесь исполнялась полная литургия П.И. Чайковского — так отмечали харбинцы годовщину смерти великого русского композитора.

Николаевский собор непременно посещали приезжавшие из России певцы, музыканты, артисты. А бывали в Харбине многие знаменитости — Плевицкая, Панина, Давыдов, Варламов, Комиссаржевская, Шаляпин, Вертинский...

Собор был свидетелем многих исторических событий. В его стенах служили молебны и панихиды в русско-японскую войну 1903-1905 годов. На Соборной площади 22 июля 1914 года собрались русские жители в связи с началом первой мировой войны. После 1924 года, когда управление КВЖД стало осуществляться совместно советским и китайским персоналом, мимо собора по Большому проспекту не раз двигались колонны с красными знаменами и транспарантами в праздничные дни Первомая и Великой Октябрьской социалистической революции, шли торжества в дни государственных китайских праздников...

В одном из исторических очерков упоминается, что Николаевский собор возводился русскими артелями. Но поскольку мастеров по строительству церквей не хватало, обращались к помощи китайских плотников. Некоторые из них, по рассказам, в резьбе по дереву даже превосходили русских мастеров. Вот такое было трудовое сотрудничество.

Интересно, как в условиях «полосы отчуждения» КВЖД соприкасались разные культуры. Китайские торговцы быстро усвоили русский церковный календарь: с немалой коммерческой выгодой для себя они появлялись на улицах с вербами за неделю до Пасхи, с елками — к Рождеству и к Новому году, пучками душистой травы — к Троице. С почтением китайское население относилось к иконам Святителя Николая, установленным и в соборе, и на харбинском вокзале, считая его «хранителем» города....

С другой стороны, русские как и при строительстве дороги, так и в дальнейшем при ее эксплуатации проявляли чуткость и внимание в отношении местных религиозных культов. Интересен факт, зафиксированный в протоколах заседаний правления общества КВЖД 20-х годов прошедшего столетия: значительные средства на сооружение буддийского храма были найдены путем щедрой субсидии КВЖД, а также сбора пожертвований, в которых принимало участие и русское население города.

Но так было не всегда... В период китайской «культурной революции», в 1966 году, собор был полностью разрушен и сожжен вместе со всеми иконами...

Недавно мне попали в руки путевые заметки пожилого русского туриста из США, бывшего харбинца, посетившего город своего детства. Он пишет, что когда, огорченный, стоял у того места, где когда-то возвышался Николаевский собор (а теперь там большая клумба), молодой китайский переводчик высказал одну примечательную мысль: нынешние городские власти сожалеют о разрушении этой достопримечательности города... Нет средств, мол, а то бы следовало восстановить этот памятник...

А хорошо бы... Сам дух времени подсказывает эту мысль.

Елена ТАСКИНА