Виктор МАРЕСЬЕВ, председатель

Фонда имени Алексея Маресьева:

«В КОМПРОМИССЫ С СОВЕСТЬЮ

ОТЕЦ НЕ ВСТУПАЛ НИКОГДА»

 Часто ли мы вспоминаем о тех, кто ценой своих драгоцен­ных жизней защищал во время Великой Отечественной на­шу страну? Недавний социологический опрос подростков показал, что новое поколение не знает о той войне почти ни­чего. Даже даты начала и окончания ее толком назвать не могут, не говоря уже о героях.

Утешает, что такие имена, как Николай Гастелло, Александр Матросов, Александр Покрышкин, Зоя Космодемьянская и другие, несмотря ни на что, все-таки живут в людской памяти. Почетное место в этом ряду занимает имя прославленного советского летчика Алексея Маресьева, прототипа главного героя «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого и действительно национального героя. К сожалению, Алексея Петровича уже нет рядом с нами. Поэтому на мои вопросы, в силу своей занятости, коротко ответил сын легендарного аса Виктор Маресьев.

 — Виктор Алексеевич, все ли было правдой, что написал о Вашем от­це Борис Полевой?

— Почти все. А о некоторых моментах повествования отец потом рассказывал в семейном кругу более подробно. Например, о его поединке с медведем. В кни­ге написано только то, что он застрелил зверя. На самом деле он почти два часа потратил на то, чтобы выдернуть из-за спины руку и достать из-за пояса пистолет: малейшее резкое движение шатун мог расценить как попытку к сопротивлению. И только в самый последний момент, когда косолапый уже начал раздирать ком­бинезон на груди у Алексея Петровича, чтобы полакомиться человечиной, отец резким движением успел-таки достать оружие и разрядил всю обойму.

— Наверное, благодаря книге, а затем и фильму, Алексею Петровичу приходили мешки писем?

— Не то слово. Люди писали очень много: его поддерживали и хвалили в пись­мах, равнялись на отца, гордились им... Послания приходили от людей всех воз­растов и слоев населения. Мне лично запомнилось письмо, в котором дети рас­сказывали, как они соревновались между собой, «тренируя силу воли»: закладывали в щель дверного косяка (в месте крепления шарниров) пальцы и... постепен­но закрывали дверь.

— Огромное количество почты, поездки по стране, встречи с известными и простыми людьми, партработниками и коллективами предпри­ятий... Алексея Маресьева действительно называли живой легендой?

— Отцу никогда не нравилась эта метафора, она ему была просто неприятна. Поэтому он всегда, когда кто-то отзывался о нем так, говорил, поморщившись: «Ну, какая легенда?! Я обычный человек, который, как и вся страна во время войны, защищал Отечество как мог».

— По этой причине Алексей Петрович так редко давал интервью?

— В последнее время в печати про ветеранов и, в частности, про него самого такого понаписали, что если верить некоторым вашим коллегам, то он чуть ли не самый главный фашист и повинен во всех грехах, которые сегодня сваливают на коммунистов. Из-за этого-то он и слег несколько лет назад. А отец, между прочим, за все годы в аппарате ЦК (имеется в виду его должность председателя Комите­та ветеранов СССР при ЦК КПСС), а теперь и в российском Комитете смог не замараться ни в каких темных делишках. А это действительно многого стоит. Журналисты иногда спрашивали его, что он думает о нынешней власти. Но как можно относиться к власти, если ее просто не существует?..

Другое дело, что отец до последних своих дней верил сообщениям газет. Он ведь не выяснял, к какой финансовой группе принадлежит газета, если это, допустим, «Известия» (авторитетное, на его взгляд, издание). Поэтому иногда, случалось, подходил ко мне и говорил, к примеру: «Слушай, Вить, вот эти американские вита­мины — очень хорошая вещь. Надо обязательно купить: в рекламе сказано, что они вкусные и полезные». Или: «Надо же, какой хороший товар. Виктор, ты там посмотри в магазине — может быть, действительно купим...» Приходится объяс­нять ему, что реклама рекламе рознь.

— Каким Алексей Петрович был в домашней обстановке, в быту?

— Да когда ж ему было заниматься собственным бытом, если с молодых лет отец, который родился и вырос в Камышине, только и знал, что работал. В юнос­ти он попал на строительство Комсомольска-на-Амуре, откуда его призвали в ар­мию: он служил пограничником на Сахалине. Затем летное училище, после кото­рого — фронт. Он настолько был прост и непривередлив в быту, что до последних своих дней, напри­мер, спал на простой кушетке, да и в квартире не то что особой — вообще ника­кой роскоши или сколько-нибудь богатой обстановки. Все потому, что и силы, и опыт, и жизненную энергию он все послевоенные годы отдавал работе с фронто­виками. А непосредственно после войны он служил в авиации Московского военного округа.

— Под началом Василия Сталина?

— Да, и Василий Иосифович чем мог, помогал отцу. Мы вообще жили некото­рое время в одном доме. К слову, папа всегда защищал его отца — Иосифа Вис­сарионовича, даже когда Хрущев во всеуслышание развенчал культ личности. Как еще может говорить о Сталине офицер, который, как и многие фронтовики, шел на войне с его именем в бой. Это ведь, прежде всего, дело совести каждого вете­рана. А такой человек, как Алексей Маресьев, в компромиссы с совестью не всту­пал никогда.

Беседовал Александр ХУДОЛЕЕВ