БАЖЕНОВ И ЕКАТЕРИНА

 Весной 1760 года Баженов вместе с живописцем Антоном Лосенко отбыл за границу для завершения образования. Триумфальное пребывание во Франции, в мастерской Шарля Де Вайи, завершилось получением звания академика и превосходного аттестата, подписанного зодчими Леруа, Моро, Суффло и Габриэлем. Дальнейшее пребывание в Италии было не менее громким и закончилось избранием двадцатипятилетнего Баженова профессорам Римской академии Св. Луки и академикам Флорентийской и Клементинской Болонской академий, что подтверждало его высокий профессионализм. Во Франции он был принят Людовиком XV, получил предложение остаться в Париже. Но юный Баженов рвется домой, в Россию, где на трон вступила молодая просвещенная государыня. Она умна, она дружит с Вольтером и Дидро, она покровительствует искусствам.

 Увенчанный дипломами «знатнейших Академий», Баженов, вопреки ожидани­ям, не получил на родине должности профессора, а был произведен лишь в академики, что в то время не давало права преподавания, к которому зод­чий так стремился. Баженов целый год искал работу, выполнял частные заказы и в декабре 1766 года посту­пил служить в артиллерийское ведом­ство в чине капитана. В феврале 1767 года Баженов вместе с генерал-фельдцехмейстером Г. Ор­ловым едет в Москву «для казенных артиллерийских надобностей». Речь, скорее всего, шла о строительстве в Кремле нового дворца. Именно тог­да состоялась первая встреча Екате­рины II и Баженова. Он настолько увлек ее своей идеей грандиозной пе­рестройки Кремля, что уже в конце того же года появляется распоряже­ние о создании Экспедиции кремлевского строения и назначении Бажено­ва ее главным архитектором. К приезду императрицы и двора Мо­сква оказалась совершенно не готова. Летом 1766 года срочно восстановили пострадавший от пожара дворец в Ле­фортове, приступили к постройке но­вого деревянного дворца в Коломен­ском, спешно соорудили тесный и не­удобный дворец у Пречистенских во­рот. Но все это были полумеры, и воп­рос о строительстве нового каменного дворца и здания Присутственных мест в Кремле встал очень остро. В течение нескольких месяцев Баже­нов сформировал команду из специа­листов и приступил к разработке ге­нерального плана. На территории Кремля создавалась система парад­ных площадей, объединявшая древ­ние и новые постройки. Баженов раз­работал и утвердил у императрицы специальную «инструкцию», где осо­бое внимание уделял качеству строи­тельных материалов. Для получения выдержанного сухого леса под раз­борку назначили Коломенский дворец царя Алексея Михайловича, «...кото­рый ныне так обветшал, что и подойти уже к нему страшно». В результате разборки получили 5 000 выдержан­ных сосновых бревен и несколько тысяч дефицитнейших сухих досок. В письмах к придворным Екатерина часто упоминает Баженова. Так, в за­писке П.С. Салтыкову она пишет: «А естьли изволите знать кто Баженов, то имею честь объявить, что Баженов тот артиллерийский архитектор, кото­рым я завладела для постройки Крем­левского дворца».

В 1767 году началась война с Турци­ей. Ассигнования на проектирование и строительство сократились вдвое. Однако Екатерина еще увлечена кре­млевским строением. Она специаль­но вызывает в Петербург Баженова с помощниками для «высочайшей ап­робации чертежей и планов будуще­му вновь Кремлевскому строению». Сделанные пометки свидетельствуют о том, что Екатерина вникала в дета­ли и давала весьма конкретные сове­ты. Рассматривая планы дворца, она отметила, в частности, отсутствие «нужных мест», то есть туалетов. Около Арсенала построили большой «модельный дом», где у Баженова был свой кабинет, оборудованный устройствами для звукоизоляции, «чтобы от стуку в удалении был, дабы не было помешательство мыслям».

Хотя корректировка и согласова­ние проекта еще продолжались, но указом от 15 марта 1771 года Ба­женову уже предписывалось «...Сломать городовую стену по Москве-реке от церкви Благове­щения до церкви Петра Митропо­лита, а церквей сих не трогать». Речь шла о стене Кремля, выходя­щей на реку. Воспоминания совре­менников свидетельствуют, что Екатерина часто говорит о дворце, называет архитектора «мой Баженов» и вносит поправки в предла­гаемые им варианты.

До 1773 года Баженов несколько раз привозил к императрице в Петербург для согласования чертежи, а в декаб­ре получил приказ доставить в столи­цу модель дворца. Еще не закончен­ную модель тремя обозами отправили в Петербург, где 6 марта она была вы­сочайше утверждена.

Какова была роль Баженова в созда­нии модели? С полной уверенностью можно утверждать, что он был душой и непосредственным участником ра­боты. Возможно, он лично делал эталонные образцы деталей, так как сам был первоклассным модельщиком. Модель стала московской достопри­мечательностью. Последнюю субботу каждого месяца публика допускалась в «модельный дом» для осмотра. Ком­ментарии давали сам Баженов и чле­ны архитектурной команды. На торжественную церемонию за­кладки фундамента дворца Екате­рина не приехала. Это был первый сигнал изменения ситуации и отношений между заказчицей и зодчим. Одна из загадок русской архитектуры XVIII столетия — предложение Баже­нова о полной реконструкции Кремля и сносе ряда старинных зданий и час­ти Кремлевской стены. Истинно рус­ский архитектор, первый выпускник Императорской Академии художеств, ценитель русского зодчества предла­гает на месте древних палат и крем­левских стен возвести новый дворец вполне французской архитектуры. Беспристрастный анализ проекта сви­детельствует о влиянии на него евро­пейской архитектурной школы. Это подтверждает открытие, сделанное в 1999 году архитектором Д.Б. Бархиным. Он доказал, что в проект гене­рального плана Кремлевского строе­ния Баженов включил в масштабе 1:1 фрагмент планировки площади перед римским Собором Св. Петра.

Как же такое могло случиться? Этим вопросом задавались многие истори­ки архитектуры. Профессор И.С. Ни­колаев писал: «Непонятно, как совме­щал в своем сознании автор восхи­щенную оценку национальных памят­ников русского зодчества, так ярко выраженную в знаменитой речи при закладке фундамента Кремлевского дворца, с предпринятым им уничтоже­нием южной стены Кремля и Тайницкой башни и в целом с замыслом, не посчитавшимся с существовавшим более трех столетий художественным образом кремлевского ансамбля».

Московская общественность так и не простила Баженову его попытки сло­мать Кремль. Он не пользовался попу­лярностью у москвичей. Их любимым архитектором стал М.Ф. Казаков. Видимо, не существует какой-то од­ной причины, дающей ответ на эту за­гадку. Рискну предположить, что тут роковую роль сыграл синдром моло­дого архитектора, получившего пер­вый крупный заказ. Часто в этом слу­чае молодой автор перестает трезво оценивать ситуацию, и окружающие здания представляются ему помехой в реализации собственного замысла. Непосильная для бюджета страны кремлевская стройка стоимостью 50 миллионов рублей была вскоре оста­новлена, а через десять лет восстано­вили и Кремлевскую стену.

Императрица, еще продолжавшая благоволить к своему архитектору, поручает Баженову оформление тор­жеств на Ходынском поле, посвящен­ных победоносному окончанию Турец­кой войны. Видимо, это была попытка «подсластить пилюлю», которая не смогла обмануть Баженова, до этого искренне верившего в расположение Екатерины. В это время он сближает­ся с русскими масонами во главе с Но­виковым, а также с наследником пре­стола Павлом Петровичем, которому дает уроки архитектуры.

В 1775 году Баженову поручают по­стройку загородной резиденции в се­ле Черная грязь, срочно переимено­ванном в Царицыно. Этой работе он отдал лучшие годы жизни.

В течение десяти лет императрица справлялась о ходе строительства, но лично в Царицыно не приезжала. Пос­тепенно ее интерес к стройке стал ос­лабевать. Деньги, и до того поступав­шие нерегулярно, не присылались по нескольку месяцев. Баженов, безвыездно живший с семьей в Царицыне, вынужден был продать дом, библио­теку, имение жены, чтобы расплатить­ся с подрядчиками.

Наконец, летом 1785 года по настой­чивому приглашению генерал-губернатора Я.А. Брюса Екатерина приеха­ла в Москву. Поселилась она в Коло­менском, неподалеку от Царицына. Баженов с волнением готовился к ви­зиту царственной заказчицы.  Импе­ратрица приехала 3 июня в 6 часов ве­чера и пробыла в Царицыне три часа. Сохранилось несколько воспомина­ний, описывающих осмотр Екатери­ной дворцов и парка. Они полны дра­матических подробностей, и все за­канчиваются рассказом о том, как разгневанная императрица повелела «все сломать». Запись в камер-фурьерском журнале выглядит более спокойно. Императрица приняла подне­сенные хлеб-соль, «пожаловала к ру­ке архитектора с фамилией», осмот­рела дворец и сад, после чего отбыла в Коломенское. Там играла в карты, слушала малороссийские песни, после чего удалилась во внутренние по­кои. Только спустя семь месяцев пос­ледовало официальное распоряже­ние сломать Большой Кавалерский корпус, дворцы императрицы и на­следника и передать строительство Казакову.

Не будем вдаваться в детали этой по­следней встречи Екатерины и Баже­нова, которая закончилась трагически для зодчего. Важно то, что распоряжение было выполнено, центральное яд­ро Царицынского ансамбля уничтоже­но. Вскоре, по проекту Казакова, был построен новый дворец. Перед исто­риками русской архитектуры (и не только перед ними) встает еще один вопрос: чем было вызвано такое трудно объяснимое решение Екатерины? Как и в случае с проектом реконструкции Кремля, высказываются различ­ные суждения. Императрице не по­нравился тесный дворец. Его архитек­тура оказалась для нее полной неожи­данностью. Такое предположение не­состоятельно. Все чертежи посыла­лись на согласование в Петербург, и Екатерина хорошо знала проект. На предложение Баженова сделать ма­кет ансамбля последовал ответ: «Нет в оном нужды». Следует допустить ве­роятность, что Екатерина, как и боль­шинство заказчиков, не разбиралась в чертежах. Однако история Кремлев­ского строения свидетельствует, что чертежи она читала хорошо. Возмож­но, ее подвели пространственное во­ображение и чувство масштаба, и на­тура резко разошлась с предполагае­мым образом. Исследователь творчества Баженова Ю.Я. Герчук считает, что Екатерина не ожидала увидеть уз­кие крутые лестницы и тесные поме­щения, в которых неудобно жить. Важ­но и то, что в это время любимым сти­лем Екатерины стал классицизм с его четкими объемами и светлыми поме­щениями, а любимыми архитектора­ми — Кваренги и Камерон.

На Екатерину подействовала масон­ская символика, якобы в изобилии представленная в архитектуре Ца­рицына. Екатерина действительно масонов не любила. Баженов всту­пил в масонскую ложу «Девкалион» в 1784 году, когда в Царицыне ос­новные строительные работы уже были завершены. Вряд ли, знако­мясь с проектом, императрица могла не обратить внимания на масон­ские знаки, если бы они там были.

И, наконец, вопиющая придворная «бестактность» Баженова, построив­шего два одинаковых дворца — для Екатерины и для семьи нелюбимого ею наследника престола. Такой аргу­мент выглядит убедительно, если бы не одно обстоятельство: на всех ут­вержденных планах Царицына всегда присутствуют два дворца. Дело, види­мо, в том, что за десять лет отноше­ние Екатерины к Павлу и его окруже­нию резко переменилось. О близости Баженова к наследнику и Новикову императрица знала. Возможно, «доб­рожелатели» Баженова из окружения императрицы провели работу и подго­товили трагическое решение.

Баженов оказался в опале. Государст­венные заказы закончились. Здоро­вье было подорвано, он стал плохо ви­деть. Смерть императрицы в 1796 го­ду и воцарение Павла резко изменили жизнь зодчего. Через два дня после смерти Екатерины он, минуя чин стат­ского советника, получает генеральский чин действительного статского советника с окладом 3 300 рублей, а затем тысячу душ крепостных в Арза­масском уезде. Указом от 2 февраля 1799 года архитектор назначается ви­це-президентом Академии художеств. Эту должность ввели специально для него. Баженов с присущей ему энер­гией приступил к реорганизации Академии и подготовке грандиозного из­дания «Российская архитектура», осу­ществить которое не успел. Скончал­ся Баженов 2 августа 1799 года.

Трагично сложилась и судьба уникаль­ной модели. До 1905 года она лежала разобранная в подвалах Румянцевского музея. Дальнейшее ее местонахож­дение долго было неизвестно. После выставки 1938 года, устроенной к 200-летию Баженова, модель перевезли в Большой собор Донского монастыря. Когда монастырь передали Патриар­хии, модель под наблюдением рестав­раторов разобрали и переместили в здание Музея архитектуры на Воздви­женке, где специалисты приступили к ее изучению и реставрации. Обследо­вание показало, что она многократно перебиралась, клей деструктурировался, многие детали, особенно колон­ны, мигрировали внутри модели (все колонны модели одной высоты). Про­изведено много грубых перекрасок, толстым слоем закрашены ювелирно исполненные элементы из металла. Главные утраты случились при подго­товке к юбилейной выставке Бажено­ва в 1938 году. Работы велись в чудо­вищной спешке: например, некоторые колонны установлены вниз капителя­ми. В качестве плоского потолка лест­ничной ротонды была использована... патефонная пластинка. Основной ма­териал, из которого изготовлена мо­дель, — липа.

Сегодня над моделью, кроме научных сотрудников Музея архитектуры, рабо­тают резчик О.А. Манин и художник Ю.А. Манин (сравним с командой Ба­женова, насчитывавшей почти 150 че­ловек и трудившейся над моделью шесть лет). Нетрудно рассчитать, сколько времени уйдет на реставра­цию. Денег на эту работу Минфин му­зею не выделил.

Модель дворца — неосуществленная мечта мастера, трагический шедевр русской архитектуры. Долгое время она была выключена из культуры на­рода. Несколько поколений так и не увидели полностью этот уникальный экспонат. Чтобы сохранить, собрать и подготовить модель для показа, тре­буются сложнейшая и дорогостоящая реставрация, специально оборудован­ное помещение. На это нужны милли­онные вложения. Естественно, у му­зея таких денег нет.

Музей архитектуры предлагает архи­текторам, строителям, банкам, биржам, бизнесменам, всем, кто хочет внести вклад в благородное дело, принять участие в спа­сении выдающегося памятника националь­ной культуры — крупнейшей в мире моде­ли Большого Кремлевского дворца, выпол­ненной великим Баженовым. Имена всех, кто вложит средства в эту программу_: будут отмечены памятным знаком на пьедестале модели и навсегда останутся в истории русской культуры. Откладывать эти работы нельзя — необходимо срочно спасать модель!

Александр ХУДОЛЕЕВ