ИСТОРИЯ

СВИНЦОВЫЙ ЗАКАТ

Римской империи

Еще одна версия о том, почему пришла в упадок

великая цивилизация

Известно, что свинец и все его соединения ядовиты. Еще в позапрошлом веке английский токсиколог К. Хофман и его немецкий коллега Р. Коберт обратили внимание на то, что использование в античном Риме водопроводных труб из этого металла могло вредно отразиться на здоровье жителей Вечного города. Позднее к этой версии присоединились некоторые канадские и американские медики и геохимики. Они даже усугубили драматизм ситуации, допуская вероятность того, что упадок Римской империи был связан с отравлением свинцом.

Эту версию охотно подхватили многие авторы научно-популярного жанра. Невидимая опасность притаилась в каждой капле воды. Яд без вкуса, цвета и запаха ежедневно и ежечасно подтачивал здоровье правящей римской верхушки. Великая держава необъяснимо теряла силы... Неразгаданная тайна для римлян. Все просто и ясно для нас. Но действительность оказалась иной.

Истина — в вине?

Выяснилось, что, хотя римлянам было известно устройство водопроводного крана, на деле им никогда не пользовались. Вода, поступавшая в уличные колонки, домашние водопроводы, фонтаны и бассейны, переполняла их, изливалась на землю и бесполезно уходила в канализацию и в Тибр. Это не было следствием небрежности и бесхозяйственности. Водораспределительные устройства воспринимались как продолжение природных источников воды, которые «курировал» бог Фолс и где обитали нимфеи. Рукотворность и обыденность водопровода противоречили священному происхождению воды. Пресечение ее свободного течения считалось кощунством, насилием над обитателями источников, дающими воду животным, растениям и людям.

Вода, однако, течет через трубы непрерывно. А значит, продолжительность ее контакта со свинцом была недолгой, и вода не успевала им насытиться. Вдобавок вода имела повышенную жесткость. На стенках труб оседала корка карбоната кальция, исключавшая в конце концов соприкосновение воды со свинцом.

Итак, водопровод реабилитирован. Но это вовсе не означает, будто римляне избежали массовых свинцовых отравлений. Их источником вполне могли быть пища и вино.

В период ранней Римской республики вино было относительно редким и дорогим, причем женщинам оно не полагалось. Этот старинный обычай был забыт после присоединения Греции в 146 году до нашей эры. Эллинский образ жизни, греческая кухня и приемы виноделия быстро распространились на Апеннины. Вино перестало быть предметом роскоши, а у состоятельных людей стало повседневным напитком. Уже с самого начала виноградный сок вступал в контакт со свинцовыми частями винных прессов. Если сусло казалось слишком кислым, в него добавляли свинцовый сурик. Для подслащивания вин и предотвращения от скисания использовалась виноградная патока. Ее получали в плоских свинцовых сосудах медленным выпариванием виноградного сока до одной трети первоначального объема. О высокой токсичности уксуснокислого свинца при его добавлении к вину говорит тот факт, что полтора тысячелетия спустя, в 1548 и 1577 годах в Германии были приняты законы, каравшие смертной казнью за такое подмешивание.

Внутреннюю поверхность бронзовых кубков, жаровен и иной посуды у римлян было принято покрывать тонким слоем свинца, чтобы устранить неприятный привкус меди. В холодную погоду вино подогревали в бронзовых сосудах, глазированных свинцом. В общем, на всем пути от рождения вина до застолья оно последовательно обогащалось токсичным тяжелым металлом. Свинцовая патока использовалась также для приготовления варений из фруктов и при консервировании маслин. Канадский геохимик Дж. Нриагу считает, что одной чайной ложки этого густого сиропа ежесуточно было достаточно для развития хронического свинцового отравления. Даже пряности были небезопасны: нечестные торговцы утяжеляли мелкими свинцовыми опилками перец, который стоил тогда дорого. Свинец реагировал с кислотами, содержащимися в пище и вине, и входил в состав растворимых солей, которые поступали в организм.

Почему Антоний усыновил Марка Аврелия?

По результатам анализов костной ткани, выполненных после раскопок в Геркуланиуме в 1982–1983 годах, Дж. Нриагу подсчитал, что древние римляне ежедневно поглощали 250 микрограммов свинца, тогда как в организм жителей больших американских городов в начале 1980-х годов его поступало 30–50 мкг. Простой народ в Риме пользовался в основном глиняной и медной посудой. Хотя медь принадлежит к микроэлементам, необходимым человеку, ее избыток в организме наносит вред. Что касается глиняной посуды, то на рубеже нового летоисчисления ее покрывали легкоплавкой свинцовой глазурью (она была изобретена, видимо, в Александрии). Глазурь придает керамике декоративную выразительность, предохраняет ее от грязи, делает ее более прочной и водонепроницаемой, но, — увы, — также может служить источником отравления.

Свинцовая интоксикация является причиной многих серьезных патологических процессов. Она вызывает подагру, неблагоприятно влияет на деторождение (бесплодие, выкидыши, преждевременные роды, высокая детская смертность), задерживает умственное развитие  детей, угнетающе действует на центральную нервную систему, разрушает красные кровяные тельца. Отравленные свинцом выглядят старше своих лет, к 40 годам может развиться склероз мозга.

Характерные признаки хронического свинцового отравления — головные боли, бессонница, вялость, апатия, неуверенность в себе, быстрая утомляемость, слабость, раздражительность, ухудшение памяти и нарастающая неспособность к интеллектуальной деятельности. На протяжении жизни ряда поколений эти диагностические признаки были типичны для многих представителей правящей римской верхушки. Бесплодие женщин распространилось столь широко, что, по оценке С. Джилфиллэна, рождаемость в среде элиты составляла лишь одну четверть от той минимальной величины, которая еще способна обеспечить положительный прирост населения. «Мор среди римской аристократии, — утверждает ученый, — исторический факт. Но мор — не то слово. Он предполагает смерть каждого десятого, а в данном случае на вершине римского общества вымирали три четверти из каждого поколения».

По причине малой рождаемости, далеко не каждый римской император имел сына-наследника. Выход был найден в установлении обычая усыновления. Примеров много. Август усыновил Тиберия, Клавдий — Нерона, Нерва — Траяна, Траян — Адриана, Антоний — Марка Аврелия... Юридически новый император избирался сенатом, но де-факто власть передавалась по наследству.

О времена, о нравы!

Демографический кризис поразил не только элиту, но все римское общество. Еще в последние десятилетия существования республики на Апеннинском полуострове наметилось ощутимое сокращение прироста населения, которое позднее перешло в абсолютное падение его численности. Началась депопуляция!

Не только свинцовое отравление было тому причиной. Велика была смертность при частых эпидемиях инфекционных болезней и от малярии. Огромную роль сыграл социальный фактор, затронувший все слои общества.

Начнем с рабов. В период классического рабства сильное государство обеспечивало стабильный приток дешевой рабочей силы. Ее эксплуатация достигала пределов возможного — летом рабочий день раба длился 18–19 часов. В таких условиях в деторождении среди рабов не были заинтересованы ни сами рабы, ни их хозяева. Первые не хотели обрекать своих детей на столь тяжкое существование, вторые старались избежать падения производительности труда при беременности рабынь и затрат на питание детей рабов в нерабочем возрасте.

Сельский плебс, мелкие свободные производители стремились к уменьшению рождаемости, чтобы избежать необходимости дробить земельный надел между многими наследниками.

В профессиональной 300-тысячной армии Римской империи срок службы составлял 25–30 лет (при Августе), причем до отставки легионеры не имели права вступать в брак. Остаются элита и деклассированные городские низы — те самые, что кричали «хлеба и зрелищ!» В обстановке падения нравов у тех и у других происходила деградация семьи как ячейки общества. Брак считали ненужным бременем, воспитание детей — обузой. Множились беспорядочные связи. Гораций сказал тогда:

Ведь хуже дедов наши родители,

Мы хуже их, а наши будут

Дети и внуки еще порочнее...

Начиная с I века до нашей эры в Риме проводилась государственная политика поощрения рождаемости. Из большого числа постановлений, изданных по этому поводу, выделяется своей экстравагантностью указ Августа (в 14 году нашей эры): всем мужчинам в возрасте от 25 до 60 лет и всем женщинам от 20 до 50 лет предписывалось обязательное вступление в брак и рождение детей.

Но эффективность даже таких категорических распоряжений была ничтожной. «Тщетно издавали императоры законы против людей безбрачных и в интересах женатых... Рождение детей стало явлением столь редким, что во времена Константина признавали необходимым предоставлять некоторые привилегии тем, у кого был хотя бы один ребенок», — пишет итальянский историк Карло Ботта. Итог можно подвести одной строчкой из «Истории Рима» Теодора Моммзена: «...Латинское племя в Италии вымирало с ужасающей быстротой...»

Виновата не «химия», а «объективный ход истории»

Итак, геохимическая гипотеза депопуляции и краха Рима растворяется в сумме других причин. К тому же, нельзя забывать том, что элита все время пополнялась со стороны новыми людьми. В том числе и на высшем уровне. Междоусобицы после смерти Нерона привели к гражданской войне. Всюду объявлялись претенденты на престол. Отбор был жестокий. В начале 69 года императором был провозглашен наместник Лузитании Сальвий Отон. Но всего через три месяца верные ему легионы были разбиты войсками Виттелия, легата провинции Нижняя Германия. А в январе 70 года на вершине власти оказался Флавий Веспасиан.

Третий император за год! Путь к престолу расчищали личная смелость, красноречие, осмотрительность, дипломатические способности. Этими качествами обладал Веспасиан — человек скромного происхождения, наделенный природным умом. Римский историк Тацит считал его единственным императором, которого власть изменила в лучшую, а не в худшую сторону. По свидетельству другого историка, Светония, Веспасиан удалил из сената негодных и включил в списки самых достойных, в том числе провинциалов. Эта новация закрепилась и при Марке Аврелии, через сто лет после Веспасиана: всякий, кто был достоин государственной должности или общественного доверия, не считался более чужестранцем.

Пустоты в рядах вымирающей элиты заполнялись более жизнестойкими людьми. Правда, не все они были свободны от воздействия свинца, поскольку романизация провинций заключалась в распространении римских нравов. Но, хотя бы их родители могли не знать этого образа жизни, что уменьшало бремя плохой наследственности.

Итак, нет причин абсолютизировать отравление свинцом. Если оно и могло сказаться на судьбах империи, то в весьма малой степени — в отдельных деталях и фрагментах. Глубинной причиной краха Рима логично считать острый кризис рабовладельческого общества. Уже во II веке нашей эры почти повсюду границы империи придвинулись к «демографическому вакууму». На западе —океан. На юге — Сахара. За Рейном и Дунаем — заболоченные леса с редким населением. Восток страшит эпидемиями, оттуда в Средиземноморье приходи чума. В причерноморских степях — кочевые скифы и сарматы. Приток даровой рабочей силы в виде рабов оказался почти исчерпанным. О последствиях хорошо сказано в «Истории рабства в античном мире» Анри Валлона: «Рабский труд сокращался с каждым днем, а свободный труд не оказывался способным его заменить; под самыми основами империи начала раскрываться бездна».

С III века империя все больше и больше втягивается в затяжные оборонительные войны против германских племен, аланов и гуннов. Восстают провинции. В V веке опустошительный натиск варваров достиг кульминации, и кризис империи превратился в агонию.